Я сделала этот дневник, чтобы катать анализы про проекту, но я буду катать сюда свое курлыканье в рифму и позорить Робеспьера своими стихами

1
Зачем легко, спокойно и невинно
В своей постели мягкой умирать?
Ведь можно восходить на гильотину!
Из-под ножа - дорога прямо в рай!

Вверх голову подняв - навстречу ветру
Столь ласковому (все-таки, июль)
Подняться - чтобы было всем заметно:
Ты не боишься ни ножей, ни пуль!
Смотреть в глаза своим преступным судьям
С презрением - ты выше их, ты прав:
Тебя народ французский не забудет,
А их мгновенно обратит во прах!
Толпа свистит? Прости великодушно -
Она так легковерна и глупа,
Любому дуновению послушна,
Несчастная незнанием толпа!

В конце концов, непоправимо глупо
В столь бурный век в постели умирать!
Ведь ты прекрасно знаешь, Неподкупный:
Из-под ножа дельца - дорога в рай.

2
Ты смотрел на меня со старинных портретов,
В своём белом жабо, строгий и непреклонный.
Ты смотрел на меня - я запомнила это,
И железный твой взгляд диктовал мне законы.

Ты учил революции - я замирала,
Ты читал свои речи - и я не дышала,
Ты учил меня верить своим идеалам,
Ты входил в мое сердце чеканящим шагом!
Ты свободно входил - были двери открыты,
Неподкупный, простой, без волненья и страха.
(Тихий шелест речей твоих, свернутых в свитки,
И по воздуху пудрой отчаянно пахнет)

Ты страдал - я рыдала в пустой своей спальне
И искала ответов в окне полуночном,
Сквозь которое Сент-Оноре проступала,
За которым качался Париж так непрочно.
Ты писал свою речь - и точеные руки
В тонких линиях голубоватых прожилок
Незаметно почти, без малейшего звука
Мне на стол, беспорядочный вечно, ложились...

А когда к эшафоту тебя подвозили,
Мне бы взгляд отвести, мне бы площадь покинуть,
Убежать - но зачем-то я вслух восхитилась,
Как ты смело взошел на свою гильотину!

И теперь по ночам замираю от звуков,
Жестов въевшихся - их не узнать не могла бы:
Гулкий стук каблуков и прищур близорукий
И читающий твердую речь - голос слабый